Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
Для меня, начинающего краеведа-следопыта, многое явилось настоящим откровением. Павлу Петровичу все или почти все перипетии развития Северска были хорошо известны, и он, слушая того или иного рассказчика, часто кивал головой, как бы говоря: «Совершенно верно. Правильно. Правильно говорите».
Как уже говорилось, Северский завод был построен вслед за Полевским. Распоряжение о сооружении его дал де-Геннин, посланный на Урал Петром Первым «для приведения в наилучший порядок… горные и заводские дела».
Вначале на заводе действовали домна, кричная фабрика. Позднее кричное производство перевели на пудлингово-сварочное, появились мартеновские печи, механическая мастерская. Из казенного ведомства завод вскоре перешел к Турчанинову, а по смерти его достался жене и детям, которые поделили наследство на паи. С течением времени кое-кто свои паи продал. В 1832 году гусарский ротмистр П. Д. Саломирский скупил половину паев, а впоследствии заключил сделки с оставшимися держателями ценных бумаг, сделавшись таким образом полновластным хозяином Северска.
«Пучеглазик» — так прозвали рабочие Саломирского — показал себя весьма усердным выжимателем пота. При нем условия труда на заводе стали еще тягше и горше. Работали буквально до беспамятства. У рабочих в цехах нередко шла кровь носом и горлом. У печей угорали так, что приходилось отливать холодной водой. Многие носили на лице «огневые» пятна — следы ожогов[30].
Жесточайший гнет вызывал протесты рабочих. Гнев эксплуатируемых обрушивался как на самих заводовладельцев, так и на их собственность. Из архивных документов известно, например, что однажды сгорела до основания молотовая фабрика. «Пожар последовал от умышленного зажжения», и дело было оставлено без особых последствий лишь «по известному здешних мастеровых и работных людей непослушанию и противности».
Бунты и выступления рабочих в Сысертском горном округе вообще не раз принимали серьезные размеры. 12 декабря 1807 года мастеровые почти поголовно все не вышли на работу. Остановились молотобойные, потухло пламя в печах и горнах. По приказу исправника схватили «зачинщиков и подстрекателей», приговорили к наказанию батожьем. Однако это лишь подлило масла в огонь.
Рабочие потребовали освободить арестованных, а когда это не было выполнено, сами силой вызволили их из «кутузки», разогнали охрану, представителей власти, судебных исполнителей.
Дело дошло до высоких сфер, до Санкт-Петербурга. Император Александр повелел: «Привесть сих неповинующихся в надлежащий порядок», а «для сего, если нужно будет… расположить на сих заводах достаточное число воинской команды».
И вот зацокали подковы коней, застучали штуцера. Село Кашино, недалеко от Сысерти, было отведено под постой войск. Там возник настоящий воинский лагерь. Сюда съехались личный уполномоченный губернатора (не однажды приезжал и сам генерал-губернатор, немец Модерах), представители Горного управления и уездного суда. Наводить «порядок», усмирять непокорных были присланы гренадерский батальон Екатеринбургского мушкетерского полка при двух пушках, две роты Шадринского полка, а всего более тысячи солдат.
Тем не менее волнения в округе продолжались еще долго. Один из самых драматических эпизодов разыгрался на Северском заводе. После того как рабочие отказались подчиниться приказу и не вышли добровольно на работу, против бастующих выкатили пожарные машины. Из пожарной кишки хлестали по лицам струями воды, смешанной с сажей (чтобы было больше сраму и унижения). Ряды мастеровых не дрогнули. Тогда, под грохот барабанов, двинулась военная сила. «Смутьянов» хватали, вязали руки. Немедленно началась расправа. Главарям — батоги, прочим — розги и палки. Публично, под стоны и плач матерей, жен, родственников, перепороли на площади около сотни человек. Секли даже стариков и детей, по двадцать розог каждому. Вожакам досталось по тридцать ударов палками. После одиннадцать человек были высланы на работы в Богословский округ, двенадцать увезли в Екатеринбург, в острог.
В начале нынешнего века Северским заводом владело акционерное общество Сысертских заводов. С установлением Советской власти старое горное начальство разбежалось кто куда.
После гражданской войны, интервенции, разрухи Советское правительство вынуждено было сдать Северскйй завод в концессию. Период хозяйничанья «Лена-Голдфилдс-Лимитед» — акционерного общества с английским капиталом — вошел в историю завода как один из самых мрачных. В Северске появилось много иностранцев, служащих компании. Среди приехавших из-за рубежа оказались и бывшие конторщики, приказчики, даже бывший управитель Чиканцев, все, разумеется, с английскими паспортами.
«Англичане» эти усиленно и с явно нездоровой целью интересовались советскими порядками, настойчиво старались пролезть в профсоюз. Удалось установить подлинное лицо многих. В их числе было… 27 офицеров царской армии и 17 монахов и попов!
По договору, концессия обязалась реконструировать завод, построить ряд новых цехов — мартеновский, прокатный и др. Но концессионеры упорно затягивали выполнение своих обязательств, строили крайне медленно, вместо серьезного дела занимались пустяками. Так, ко дню пуска мартена было изготовлено по числу гостей пятьдесят миниатюрных ковшей и изложниц, какие применяются для разливки чугуна; из этой оригинальной посуды гости и пили вино. На эти безделки уходило много рабочего времени, тратились материалы. В очередном же отчете указывались фиктивные данные.
Концессионеры признались, что завод необходим им лишь для того, чтобы, продавая его продукцию на внутреннем советском рынке, вырученными деньгами выплачивать зарплату рабочим. Не расходовать же для этой цели золото, добытое на Ленских приисках! Их интересовало совсем другое. Вот что рассказал один из северских старожилов.
Подростком он служил у концессионеров загонщиком. Иностранцы любили охоту. Часто ездили в Осиновку, в другие богатые дичью места. Без спиртного, конечно, не обходилось. Подвыпив, охотники принимались спорить. В пылу полемики, забыв про паренька, переходили с английского языка на русский (как-никак для некоторых из этих подданных иностранной державы он все еще оставался более понятным и близким!). Спорили горячо, случалось — до драки. И чаще всего поминалось золото, россыпи…
Одни убеждали, что нужно закончить завод, отвлечь на него внимание рабочих, а самим заняться золотом. Другие доказывали: с реконструкцией не надо спешить, лучше тянуть и тянуть, а тем временем потихоньку, негласно приступить к добыче золота…
Золото! Вот что занимало их умы.
Не впервые возбуждало оно алчность иностранных хищников.
Те из полевских и северских жителей, что постарше годами, хорошо помнят первую легковую автомашину, появившуюся в здешних краях, на которой важно восседал с неизменной толстой трубкой в зубах долговязый, краснолицый мистер Стайнс, один из последних управителей перед революцией, в пору существования Сысертского
